Глава 4

Кромптон прошел иммиграционные службы, таможню и карантин, а затем отправился в приемную, где хорошенькая блондинка в клетчатом трико помогла ему заполнить необходимые бумаги, получила с него плату (200 тысяч СВУ без сдачи) и вручила ему ключи от номера и карту с подробным описанием достопримечательностей Эйона, включая рестораны, модные лавки, кинотеатры, секс-шопы, кегельбаны, а также сотни разнообразных частных клиник, которые наперебой приглашали к себе на прием.

– Вы можете идти куда захотите, – сказала блондинка, – все оплачено вашим взносом. Центр свяжется с вами, как только вы устроитесь. Счастливо.

– А вы сами проходили лечение? – спросил Кромптон.

Она покачала головой.

– Они не приняли меня. Велели прийти тогда, когда возникнут настоящие проблемы. Негодяи! И смеют еще толковать о сострадании! Меня это просто взбесило: я-то знаю, какая глубокая драма скрывается за моим внешним спокойствием! Вы этого не заметили, совсем не заметили?

– Да нет, – признался Кромптон.

Она вздохнула.

– А, ладно. Вы, наверное, очень больны, да?

– Ну, – сказал Кромптон, – у меня параноидальная шизофрения, во мне обосновались три личности, не считая моей собственной. Думаю, мне придется несладко, когда они вырвутся на свободу.

– Четыре личности, и все разные! – воскликнула она, посмотрев на Кромптона с нескрываемым интересом.

– Должен сказать, что один из них не говорит ни слова, и с ним никаких проблем нет. А вот двое других – это сплошное наказание.

Глядя на него заблестевшими глазами, блондинка проворковала влажными губками:

– Вы и в самом деле _тяжелый_случай_, не правда ли? Я это сразу поняла. Как только увидела вас. Вокруг _тяжелых_ всегда особая аура… Между прочим, меня зовут Сью. Если хотите, приходите сегодня вечером ко мне. Я приготовлю ужин, мы повеселимся, и, может быть, вы поможете мне разобраться в моих болезнях. Я знаю, что в глубине души я сумасшедшая, но прямые симптомы у меня не проявляются.

При виде ее пылающего от страсти лица с приоткрытым ртом Кромптон подумал, что безумие тоже имеет свою иерархию, своих героев и поклонников. Неудивительно, что в Эйоне, где процветает единственный вид индустрии – индустрия болезней, звездами считаются настоящие сомнамбулы, а обыкновенный невротик чувствует себя аутсайдером. Короче говоря, Эйон – не место для страдающих возрастными или сексуальными расстройствами домохозяек. Нет, Эйон – для сильно сдвинутых, таких, как Кромптон с его тремя «сожителями», ведущими борьбу за власть над телом, со всеми вытекающими из этого последствиями. Вот _настоящее_дело_ для Эйона!

Ответ Кромптона был продиктован этой новой внутренней самооценкой.

– Спасибо, Сью, – сказал он, – но я воспользуюсь вашим предложением как-нибудь в другой раз. Сначала я должен разобраться, что к чему.

– Все _тяжелые_ так говорят, – печально заметила Сью. – Ах да, вот идет ваш друг-на-два-часа.

К ним приближался высокий негр с веселой физиономией и густой вьющейся шевелюрой.

– Мой что? – переспросил Кромптон.

– Человеку с тяжелым психическим расстройством, – сказала Сью, – в первую очередь необходим друг, особенно когда он потрясен прибытием в незнакомое место.

– Не понимаю.

– «Эйон Фаундейшн» каждого вновь прибывшего гостя обеспечивает другом. На эту работу нанимают добровольцев, и только на два часа, потому что быть другом абсолютно чужого и неинтересного тебе человека – это тяжкий и изматывающий труд.

– Эй, – сказал негр, – я Кави с Фиджи.

– Не нужен мне никакой назначенный друг, – возмутился Кромптон. – Я отказываюсь…

– Не говорите это мне, – сказала Сью. – Скажите все это вашему другу. Затем он к вам и приставлен.

– Скажи мне, детка, все, что думаешь, – предложил Кави, и Кромптон послушно поплелся за фиджийцем к ожидавшему их на улице такси.