Алхимический марьяж Элистера Кромптона

Суббота, 9 октября 2010 г.

Глава 5

Кави помог Кромптону устроиться в современном однокомнатном номере на бульваре Поляни. В комнате была установлена автоматическая видеосистема, записывающая каждое произнесенное слово и каждое движение. Предназначалась она для того, чтобы пациент мог проследить за своим поведением и таким образом наблюдать за процессом выздоровления. Кромптон, как и многие до него, отключил систему. Он хотел знать, когда начнется настоящее лечение, в чем оно будет заключаться и сколько часов в день займет. Кави объяснил ему, что никаких строго определенных процедур не будет.

– Вы должны запомнить, – сказал добродушный фиджиец, достав из своей роскошной шевелюры сигарету, зажигалку и пепельницу, – что Эйон – самый передовой центр терапии во всей Галактике. Здесь не существует какого-то одного вида лечения или процедуры, здесь преобладает эклектизм. Как у нас принято говорить, «все зависит»…

– Но от чего зависит? – спросил Кромптон.

– Этого мне никогда не объясняли, – признался Кави.

– А как лечат вас?

– Ко мне каждую ночь прилетает черный ворон и просвещает меня. Вас будут лечить иначе, если вы не страдаете, как я, психосимволической ритуальной поллюцией.

– У меня параноидальная шизофрения, – сказал Кромптон.

– О, таких, как вы, здесь немного, – сказал Кави.

Два часа, отведенные им для дружбы, почти истекли. Новоиспеченные друзья договорились созвониться в ближайшие дни, вместе выпить и обсудить свои проблемы. Но это была чистая условность: друзья-на-два-часа редко поддерживали знакомство – может быть, отчасти по этой причине они и оказались в Эйоне.

Остаток дня Кромптон провел, осматривая центр города. Он ему очень понравился, особенно невысокие, окрашенные в пастельные тона дома, утопающие в зелени. Вокруг было много людей, и все они казались веселыми и дружелюбными. Большинство из них подвергалось групповым сеансам терапии прямо в пиццериях, кинотеатрах, парикмахерских и прочих заведениях. Это окутывало Эйон специфической атмосферой взаимопонимания и сочувствия, которая ощущалась даже в космосе, за сотни миль от планеты.

Тотальная приверженность Эйона к лечению и предельно искреннему общению приводила порой к мелким недоразумениям, как это случилось, например, с Кромптоном, когда он обратился в аптеку за лезвиями и кремом для бритья.

Продавец, бородатый коротышка в клетчатом костюме, отложил номер «Инслайта», журнала лилипутов-психологов, и спросил:

– Для чего вам эти предметы?

– Побриться, – ответил Кромптон.

– Но бриться вовсе не обязательно.

– Я знаю, – сказал Кромптон. – Но я люблю бриться.

– В самом деле? – понимающе улыбнулся продавец. – Не хочу заострять ваше внимание, но намного рациональнее обходиться без бритья.

– Не знаю, что вы считаете рациональным, – сказал Кромптон, – но я не понял, вы дадите мне крем и лезвия или нет?

– Не сердитесь, – сказал продавец. – Я просто пытался поставить себя на ваше место, используя те немногие данные, которыми располагаю. – Он выложил на прилавок набор лезвий и кремов. – Выбирайте, что вам нравится, и не обращайте на меня внимания, я всего лишь безликое ничтожество с единственным назначением в жизни – обслуживать вас.

– Я не хотел обидеть вас, – сказал Кромптон. – Мне только хотелось получить немного крема для бритья.

– Мне совершенно ясно, – сказал бородач, – что у вас куча важных дел, таких, например, как бритье вашего глупого лица, и что вам недосуг пообщаться с ближним, которому в этот быстролетный момент вдруг захотелось поделиться с вами соображением о том, что мы – это нечто большее, чем навязанная нам кем-то роль, чем наша телесная оболочка… что мы – это наше самосознание, встретившееся с самим собой в необычных условиях.

– Да что вы говорите? – удивился Кромптон и покинул аптеку.

Выходя, он услышал за спиной дружные аплодисменты, которыми наградила бородача его психотерапевтическая группа.

…Кромптон уже успел заметить, что люди в Эйоне общаются друг с другом по малейшему поводу, словно они всегда слегка под мухой и просто жаждут стычек. Немного позднее в этот же день ему повезло наблюдать этот эйонский стиль во всей красе.