— Может и так, приятель, может, она действительно тебя любила. Но в ней было нечто такое, что заставило бы её убить тебя, несмотря на то что она тебя любила, в чем, честно говоря, я сильно сомневаюсь.

   Блэквелл ссутулился, черты лица заострились, а в потухших глазах появилась безысходность.

   — Что ж, — произнес он, — все кончено. Сначала Клэр, а теперь Мерседес. Почему мне всегда так не везет с женщинами? Все время их убивают. Но что самое обидное, мне в жизни больше не к чему стремиться.

   — Нет, приятель, есть, — с заговорщицкой улыбкой сказал Поляк.

   — О чем ты?

   — Ну-ка взгляни на это.

   Поляк протянул Блэквеллу листок бумаги. Тот взял его и пробежал глазами. Затем перечитал во второй раз более внимательно.

   — Охота? Мы с тобой снова собираемся охотиться? Но ведь я ничего не подписывал.

   — Я взял на себя смелость сделать это за тебя, — сказал Поляк. — Разумеется, ты вправе отказаться. Но тогда мне придется искать другого Охотника, чтобы служить ему Наводчиком.

   — Не знаю, почему мне разрешили принять участие ещё в одной Охоте, — сказал Блэквелл. — В прошлой Охоте я ведь показал себя не с лучшей стороны. В том смысле, что не я убил Жертву, а Мерседес. — Он помолчал, а потом хриплым голосом добавил:

   — Она сделала это ради меня, Поляк!

   — Не начинай все сначала, Фрэнк. Да, в последний раз у тебя дела шли не очень-то удачно. Но в тебе есть потенциал Охотника. Поверь мне, уж я-то в этих делах разбираюсь. Многим первая Охота служит только разминкой, а уж потом они разворачиваются вовсю.

   — Ты действительно так считаешь? — хрипло переспросил Блэквелл.

   — Еще бы, — усмехнулся Поляк. — Стал бы я иначе рисковать своей репутацией, снова идя к тебе Наводчиком?

   — Ладно, Поляк, — сказал Блэквелл, и на этот раз его голос звучал твердо. — Поохотимся вместе, но на этот раз все будет, как надо.

   После того как они ушли, а Панфило с Валериане отправились на прием, устроенный в их честь, Симмонс повернулся к Мастеру Охоты.

   — Я рад, что с Блэквеллом все обошлось, — сказал он. — Вобще-то не стоит принимать такие вещи близко к сердцу, но я волновался за этого парня.

   — Зря, — ответил Мастер Охоты. — Я с самого начала знал, что он не подведет. К тому же счастье или несчастье отдельно взятого индивидуума не идет ни в какое сравнение с теми социальными изменениями, которые он вызвал своими действиями. Теперь Охота стала законной, Симмонс, и человечество станет жить по новым законам. Война побеждена! Земля спасена! Наконец-то настал золотой век человечества!

(Перевод с английского С. Коноплева)