Когда они вернулись к бассейну, Гусман сказал:

   — Обед подадут через пару минут. Может, хотите чего-нибудь нюхнуть? Эй, Хуанито, живо принеси сюда перуанского кокаина «Император Инка» и заверенный чек на миллион долларов, из которого мы сделаем трубочку. Видите, амиго, у нас тут все на высшем уровне.

   — Я пас, — сказал Блэквелл. — Никогда не употребляю наркотики перед обедом.

   — Мы пообедаем внутри, — сказал Гусман, — в так называемом ланае (ланай — крытая гавайская веранда). Мне хочется узнать ваше мнение о моем шеф-поваре. А вот и моя жена. Сейчас я вас познакомлю.

   Катерина Гусман была высокой, стройной женщиной с бледным неулыбчивым лицом, одетой в длинное серое платье. На груди у неё висело распятие из слоновой кости. Ее матовая кожа свидетельствовала о том, что она, мягко говоря, недолюбливала яркое солнце и компанию тех, кто любил позагорать. Ее строгая осанка резко контрастировала с вальяжными позами собравшихся здесь любителей вина, табака и острой латиноамериканской пищи и словно напоминала о грядущем дне Страшного суда. Она на мгновение коснулась руки Блэквелла холодными пальцами, взглянула в его глаза фанатичным взглядом, прошептала «Timor mortis conturoat me» — и, развернувшись, пошла прочь.

   — Она очень набожна, — пояснил Гусман. — Ну ладно, пойдемте есть.

   — А разве сеньора к нам не присоединится? — спросил Блэквелл.

   Гусман отрицательно покачал головой:

   — У неё свои дела.

   Гусман повел всех в ланай. Своей походкой он напоминал Блэквеллу игуану. Гусман был похож на карикатурного генерала из какой-нибудь центральноамериканской страны, но Блэквелл внезапно вспомнил, что этот кофейного цвета коротышка со смешными усами и тщательно зачесанными волнистыми волосами когда-то командовал бригадой-432, которую после бойни у Туибунку назвали Бригадой негодяев. Потом Гусман возглавил «Грингитос де Соледадес», отряд смерти в Тегусигальпе, а затем три года был начальником образцово-показательной тюрьмы в Манагуа, о которой ходили такие страшные слухи, что даже Комиссия ООН по правам человека не верила в их правдоподобность.

   Хоть Гусман казался со стороны забавным, следовало помнить, что ему не раз приходилось смотреть смерти в глаза, и справиться с ним будет не так-то и просто. Блэквелл потрогал свернутую дорожную карту, лежащую во внутреннем кармане пиджака.

   Ланай оказался просторной комнатой с затененными жалюзи окнами и бамбуковой занавеской у входа. Гусман уселся в кресло, стоявшее во главе стола, посадив Блэквелла по правую руку. Мерседес села слева. Потом расселись Эмилио, Хуанито и остальные гости: профессор экономики из Парагвая — невысокий бородатый мужчина в очках, — и его жена, щуплая смуглая женщина с растрепанными волосами. Диего Гарсия и Чако уселись на противоположном конце стола.

   * «Страх смерти тревожит меня (лат.).» Сначала подали салат из крабов с майонезом и зеленые, потом раков по-креольски с чесноком, красным перцем, соусом пири-пири и ломтиками манго. Затем настала очередь джамбалайи с пюре из новоорлеанского картофеля и миниатюрными початками отваренной кукурузы. После принесли салат из креветок с горчичным соусом. Лимонный пирог оказался таким вкусным, что Блэквелл не удержался и положил себе второй кусок. Затем, как обычно, последовали кофе, бренди и сигары.

   После кофе парагвайский профессор с женой отправились отдохнуть, сразу же после них поднялись из-за стола Эмилио и Хуанито, а через пару минут их примеру последовали Гарсия и Чако. За столом остались только Блэквелл, Гусман и Мерседес. Хотя Блэквелл чувствовал тяжесть в желудке, он знал, что это не помешает ему совершить убийство. Разумеется, после того, как он получит чек.

   Поднявшись, Гусман обратился к Блэквеллу.

   — Может, прогуляемся немного по саду? Ты уж извини нас, дорогая.

   …Блэквелл и Гусман шли по тропинке ухоженного сада. Белое солнце висело на джинсово-голубом небе. Они подошли к искусственному пруду, постояли немного на мостике, выполненном в японском стиле, и полюбовались плавающими внизу золотыми рыбками.

   — Теперь можно и поговорить, — сказал Гусман. — Когда я получу оружие?

   — Завтра вечером, — ответил Блэквелл.

   — Где?

   — Надеюсь, у вас есть грузовое судно?

   — Да. «Эспириту де Гуанохуато» в порту Эверглэйдс.

   — Завтра вечером на него погрузят оружие.

   — Откуда оно?

   — Это уже мое дело, мистер Гусман.

   — Но мы раньше не имели общих дел, мистер Блэквелл, — заметил Гусман. — Хочу вам напомнить, что этот груз имеет для меня особую ценность. О цене мы договорились. Я хочу получить хороший товар.

   — Само собой разумеется.

   — Не совсем. В этом городе полным-полно нечестных людей. Они могут пообещать вам что угодно.

   Но смогут ли они прожить достаточно долго, чтобы потратить полученные деньги, — в этом я глубоко сомневаюсь.

   — Это угроза, мистер Гусман?

   — Ни в коем случае. Я просто хочу предупредить, что на вашем пути могут встретиться нечестные люди. А теперь, я полагаю, вы хотели бы получить деньги?

   — Мистер Фрамиджян сказал, что это обычная процедура.

   Гусман сунул руку в карман и достал конверт. Открыв его, он вытащил чек. Блэквелл заметил, что чек на сумму девять миллионов долларов был выписан на получателя.

   — Я полагал, что речь шла о двадцати миллионах, — сказал он.

   — Здесь только половина. Остальное вы получите завтра.

   — Но девять миллионов — это не половина от двадцати, — заметил Блэквелл.

   — Я ведь должен получить свои комиссионные, — ответил Гусман. — Разве я этого не заслуживаю?

   Блэквелл ничего не знал о комиссионных и о том, что ему выплатят лишь половину суммы. Когда же ему убивать Гусмана — сейчас или потом? Наверное, сейчас. Пора приступать к трюку с картой. Сложив чек, он засунул его во внутренний карман пиджака.

   — Что ж, мне пора идти, — сказал Блэквелл. — Извините, что так быстро, но у меня куча дел.

   — Конечно. Я прекрасно вас понимаю. Приходите завтра вечером. Я устраиваю большую вечеринку. Будет полно еды, выпивки, женщин, наркотиков, музыки и веселья. Тогда и получите вторую часть суммы.

   — Идет, — ответил Блэквелл. — Может, вы покажете мне дорогу? — Он вытащил из кармана отравленную карту.

   — Разумеется. Куда вы собираетесь поехать? — спросил Гусман, протягивая руку к карте.

   — К Морскому аквариуму, — ответил Блэквелл. — Я слышал, там потрясающие дельфины. Я от них просто балдею.

   Прежде чем Гусман успел дотронуться до карты, другая рука взяла её у Блэквелла. Рука в длинной белой перчатке. Рука Мерседес.

   — Морской аквариум? Вы должны были проезжать мимо, когда направлялись сюда из Майами. Это вот здесь. Вы действительно интересуетесь рыбами, мистер Блэквелл?

   — О да, — поспешно ответил Блэквелл. — Но больше всего мне нравятся дельфины.

   — Я как раз туда еду, — сообщила Мерседес. — Можете следовать за моей машиной.

   — Прекрасно, — сказал Блэквелл.

   И с облегчением вздохнул при мысли, что ему не придется убивать Гусмана прямо сейчас. Вдруг действительно завтра надо будет забрать оставшиеся девять миллионов.

   Блэквелл осторожно взял карту из рук Мерседес. И они вместе направились к машинам.