— Вы не понимаете, — продолжал Жан-Клод, — поросенок уже готов. Еще десять минут на огне — и шкурка почернеет, а мясо станет жестким.

   — Ну так сними его с огня! — не удержался Панфило.

   — Тогда он остынет раньше времени, и к столу я подам холодное мясо с застывшим жиром.

   — Почему бы тебе не завернуть поросенка в фольгу? — с издевкой спросил Валериане. Он не был приглашен на праздник, и поросенок ему явно не предназначался.

   — Ты же знаешь, что её тут не найти, — ответил повар. — Вот если бы я остался в Тегусигальпе. Какая была гостиница! Если бы не случай с немецкой туристкой и её ребенком… Валериане, который пристально смотрел туда, где дорога сливалась с горизонтом, вдруг резко поднял руку.

   — Тихо! Они едут!

   Вдали на дороге появилось облачко пыли, которое оказалось легковым автомобилем, мчащимся на большой скорости. Это был плимут пепельного цвета — такси из Сан-Франциско де ла Пас.

   — Праздник спасен! — закричал Жан-Клод и побежал к лагерю.

   — И не только праздник, — сказал Валериане. — Теперь бойцы получат дополнительную порцию перуанского кокаина, которую обещал Мигелито. Я представляю, как у них заблестят глаза, когда они узнают, что приехал де лас Касас.

   — Все-таки приехал. А ведь многие сомневались, что он почтит нас своим посещением.

   И несостоявшиеся литературоведы улыбнулись друг другу, вытерли носы и пошли докладывать начальству.

   Плимут свернул с каменистой дороги, вдоль которой торчали пеньки недавно срубленных деревьев, и въехал в лагерь с протяжным сигналом. Разряженные контрас, выстроенные для торжественной встречи, радостными криками приветствовали машину, подбрасывая в воздух головные уборы и вытирая обшлагами носы. Латиноамериканский квинтет из Табаско заиграл веселую мелодию. С заднего сиденья машины слез Рамон де лас Касас, представитель СФНО (контрас) в изгнании, организации, которая ставила своей целью освобождение Никарагуа и восстановление режима недавно приконченного Тачо Сомосы и его распущенной «гвардии насиональ», хотя, конечно, на сей раз в более мягких формах.

   На де лас Касасе был великолепный белый костюм с черным узким галстуком. Тщательно ухоженное лицо и кучерявые седые волосы делали его похожим не то на Боливара, не то на святого Мартина.

   Команданте Мигелито, или коменданте Бандера Негра вышел лично встретить знатного гостя. Они крепко обнялись. У Мигелито — огромного верзилы без передних зубов — горел в глазах безумный огонь. Корреспондент «Нью-Йорк тайме» назвал его: «нечто среднее между наемным убийцей и вождем варваров Аттилой».

   Они направились в палатку Мигелито. Касас сел на брезентовый стул. Мигелито налил в небольшие, украшенные орнаментом чашечки сероватую чичу.

   — Надеюсь, поездка была не очень утомительной?

   — Совсем нет. А я надеюсь, что к вам благополучно добрались те женщины, которых я прошлым месяцем направил через нашего агента в Гватемала-Сити.

   — Да, мои ребята вам чрезвычайно признательны.

   — Женщины были что надо?

   — Конечно, у вас превосходный вкус, дон Рамон… — Мигелито запнулся.

   — Что такое? — встревожился Касас. — Слишком худые? Понятно. Но ты ведь знаешь, как трудно найти не потасканных шлюх, которые согласились бы ехать сюда. Наш агент в Панаме Манчего де Кесадильо просит понять его и простить.

   За распахнутым пологом палатки виднелись темно-фиолетовые горы Сьерра де Агальта с золотистыми вершинами. Густую тропическую жару разогнали набежавшие облака. Несколько крупных капель упали на палатку.

   — Черт! — воскликнул Мигелито. — Похоже, что сезон дождей в этом году начнется раньше обычного. А мы живем в дырявых палатках на этом Богом забытом холме. Ни тебе фильмов, ни даже толстых шлюх, которые помогли бы одолеть скуку и одиночество центральноамериканской ночи. Слава Богу, хоть свиньи есть.

   Снаружи кто-то радостно произнес с французским акцентом:

   — Поросенок готов! Прошу к столу!

   — И последнее, перед тем как мы сядем за праздничный стол. — остановил гостя Мигелито. — Я просил вас приехать не только затем, чтобы отведать поросенка, хотя этот праздник — в вашу честь. Я хочу вам сказать, что мы наконец готовы.

   Касас насупился.

   — Ты имеешь в виду, что вы готовы быть готовыми?

   Мигелито на мгновение закрыл глаза — незаметный, но весьма красноречивый жест.

   — Так сколько у тебя людей в отряде?

   — Мне досталось почти четыре тысячи первоклассных бойцов из отряда команданте Гато Азула. Он отошел от дел и занялся акварелями во Флезоле, поэтому все его бойцы пришли ко мне. Мне хорошо платили, но я все равно был вынужден израсходовать всю помощь от ЦРУ плюс все то, что мы добыли на армейских складах Тумбупу прошлой осенью.

   — Четыре тысячи — это хорошо, — сказал Касас, — но… — Подождите, это ещё не все, Я договорился с командирами других повстанческих отрядов. Им надоело сидеть без дела, и они согласились наступать вместе со мной. Рамон, на этот раз у нас получится.

   — Мигелито, я восхищаюсь тобой — ты поработал на славу.

   Мигелито усмехнулся:

   — Теперь вы понимаете, почему меня называли Эксихеньте,* «Требовательный (исп.).» прежде чем я взял имя Бандера Негра. Рамон, я думаю, что мы справимся. Мы перейдем реку в Дэс Охетес, обойдем Вирден Горда Лаян, разобьем батальон в Долсес де Муэрте и соединимся с Норге Энсен Дадорой и его «оранжевыми гусеницами» в Морена де Чурри.

   — Превосходно! — воскликнул Касас. — А потом что?

   — А потом мы выполним план Хончо Азула, который, как вы помните, мы обсуждали в прошлом году на съезде повстанцев на Ямайке. Как раз именно там я имел удовольствие познакомиться с вашей подружкой и её полоумным младшим братом. Так вот, объединившись, мы малыми группами проберемся в Тасо Энчилада, откуда выступим на Манагуа.

   — Гениально, — заявил Касас. — Нет, правда, Мигелито. Неудивительно, что тебя называют Наполеоном провинции Бокачича.

   — Но мне для этого кое-что нужно.

   — Я знаю. Толстые шлюхи.

   — Нет, хотя они тоже нужны. Но я имел в виду оружие.

   Касас посерьезнел.

   — Это всегда большая проблема. Особенно если учесть количество, которое ты просишь.

   — Нам понадобится несколько зенитных пушек. Кстати, несколько танков тоже не помешают.

   — Эй, полегче. Сейчас ты начнешь просить спальный мешок и новую пару обуви для каждого из твоих бойцов.

   — К этому добавьте ещё санитаров и врачей. Они тоже нужны моим людям.

   — Мигелито, я бы с радостью исполнил все твои просьбы, но не я решаю. Только Революционный совет национальной свободы в изгнании может принимать подобные решения. Но у него все равно нет столько денег. — Касас быстро посчитал в уме. — Ты просишь около двадцати миллионов долларов. Это не шутки. Прости, конечно, если мои слова показались тебе обидными.

   На лице Мигелито застыло недоуменное выражение.

   — Я знал, что этим кончится. Это называется пустая болтовня.

   — Мигелито, — сказал Касас, — мы с тобой старые друзья. Ты же говоришь с Рамоном. Ты меня понимаешь, дружище. Скажи, твои ребята будут воевать?

   — Будут ли они воевать? — ощетинился Мигелито. Его голос прозвучал как удар хлыста в тишине центральноамериканского заката. — Они у меня все повязаны и потому будут воевать с кем угодно. Наркотики здорово помогают в этом деле. Мы как-то в горах задержали контрабандистов с грузом кокаина. Эти идиоты замаскировались под съемочную группу журнала «Нэшнл Джеогрэфик». Мы конфисковали товар, и с тех пор я даю своим людям кокаин. Так что они готовы. Вы, наверно, заметили пеньки срубленных деревьев вдоль дороги на подъезде к лагерю. Это мои ребята штыками баловались. Мы через джунгли пройдем — деревьев не останется, а вы говорите — в бой. Они будут воевать, Рамон. Их нужно лишь постоянно подпитывать, и тогда они пойдут в бой с радостными криками. Но надо выступать — иначе, когда у меня закончатся наркотики, они начнут убивать друг друга. А потом прикончат меня и девочек.

   — Послушай, — начал Рамон, — если бы я тебе дал все, что ты просишь… — Я стал бы президентом нашей страны! — закончил Мигелито. — Я не политик, я просто хочу стать бессменным главнокомандующим вооруженных сил нашей любимой родины.

   — Ну что ж, будем считать этот вопрос решенным.

   — Да ну вас, Рамон. Либо наступаем, либо бросаем это дело, берем с собой все, что нужно, и уезжаем в Испанию. Я устал сидеть на этом холме и развлекать тысячи ублюдков солдат, да ещё без помощи толстых девочек.

   Тут в палатку ворвался возбужденный Жан-Клод с всклокоченными волосами и дико горящими глазами.

   — Мой дорогой друг, — обратился Мигелито к шеф-повару, — в чем дело?

   — Прошу прощения, что помешал, команданте Бандера Негра, — медленно, чеканя слова, как актер в традиционной японской опере, ответил Жан-Клод, — но если вы и ваш гость сейчас же не сядете за праздничный стол я уйду в другой отряд, где выше ценят качественную еду.

   — Ну зачем же так, — засмеялся Мигелито. — Мы идем есть поросенка и съедим его без остатка. Да, Рамон?

   — И не только его, — ответил Касас.

   — Точно? — спросил Мигелито. Их взгляды, взгляды хищников, встретились. Касас кивнул и обнял Мигелито за плечи.

   — Все в порядке, мой друг, — сказал он, — Этим мы и займемся.